Ночь. Кабинет Дамблдора. Черноволосый подросток с седьмого курса Слизерина стоит перед столом директора.
-Ты знаешь, что я должен исключить тебя из Хогварца?
-Да.
-Что ты окажешься в Азкабане на всю жизнь?
-Да.
-Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! – сорвался директор.
-Да. Я отомстил. Отомстил.
В голосе 17летнего подростка, который только что убил двух своих однокурсников, не было ни капли сожаления или раскаянья. И Дамблдору стало страшно находиться рядом с этим чудовищем.
-Ты исключен и завтра будешь заключен в Азкабан.
-Да. Я знал.
-И ты ничего не хотел бы изменить?
-Хотел бы. Мне жаль, что я не сделал этого раньше.
-Почему, Северус? Почему? – тихо спросил директор.
Подросток поднял на него глаза, полные ярости, боли и горечи. Глаза, полные Тьмы.

А ровно два часа назад…

Северус шел в кабинет Алхимии за забытым учебником. Дернув дверь, он с удивлением понял, что она заперта.
-Алохомора!
Дверь распахнулась, и Снейп на миг не смог поверить тому, что видели его глаза. Но только на миг.
-Поттер, мррррррррррразь!
С лица Джеймса, заправлявшего рубашку в штаны, сошла самодовольная ухмылка. Блэк застыл. Впервые двое Мародеров узнали ужас. Нюнчик, тот безответный Нюнчик, над которым они так долго издевались, со звериным рыком ярости и горя прыгнул вперед, толкая Поттера, и тот со всей силы ударился затылком о стену.
-Авада Кедавра! – выкрикнул Снейп, направляя палочку на Сириуса.
С искаженным от боли и горечи лицом Северус подошел к бесчувственному телу Лили. Если бы не дыханье… Слизеринец направил палочку на хрупкое, покрытое кровоподтеками, следами от ногтей и зубов и еще не засохшей кровью тело в разорванной мантии и белье, произнес исцеляющее заклинание и, сняв свою мантию, укутал ею девушку. Потом, легко подняв Лили на руки, Снейп потайным ходом отнес ее в гриффиндорскую спальню.
Он хотел уйти. Но не смог. Просто представив себе, как его королева, его хрупкая, бесценная лилия проснется… Северус не смог вынести мысли о той боли, которую она вновь испытает. «Нет. Лучше я…».
Заклятье изменение памяти. Горько улыбнувшись, слизеринец нагнулся и, едва косаясь, поцеловал ее в губы.
-Я готов сгореть в аду за твое счастье, моя королева… Только живи. Только цвети, моя лилия… - он надел мантию, еще хранившую ее запах и тепло, - Только не увядай… Ты не узнаешь, никогда… И не поймешь. Возненавидишь… Но так и должно быть. Я заплачу за твое счастье своей жизнью. Я окажусь в Азкабане, но я буду счастлив, потому что счастлива ты… Потому что я отомстил за тебя. Отомстил.